 |
| |
| | Матерясь как извозчик, Мурат вылез из кабины. Колеса его "Урала" уже полностью погрузились в мягкую дрянь того,что некоторые недоумки гордо называли "дорога районного значения". Эта "магистраль" представляла собой худую глнистую кишку,с попадающимися кое-где островками гравия и бревенчатыми настилами, которая тянулась на несколько десятков километров лениво огибая облезлые сопки.Ко всему прочему на всем ее протяжении не было ни следа обитаемого жилья, брошенные вагончики строителей естественно в | | |
| |
|
| |
| | Она жила на той же набившей за долгие годы оскомину лестничной клетке. Намного младше меня - на вид ей было лет 13-14. Развитый подросток - милое слегка веснушчатое личико, светлые с пробором волосы, вздернутый носик, стройная фигурка с аккуратной грудкой и неплохо обрисованной попкой.
| | |
| |
|
| |
| | Поэтому я стал смотреть на маму блестящими от желания глазами. Она это замечала и еще больше старалась продемонстрировать мне свои прелести. Как-то мы вечером сидели за столом и ужиная тихо беседовали. Как назло халат на маме вверху раскрылся и я в очередной раз украдкой залюбовался ее чудесными грудями, выглядывающими в вырез. Мой член сразу же отреагировал и набычившись рвался на свободу. Выпив по пару бокалов приятного вина, мы разговорились. Неожиданно мама обронила вилку. Я тут же кинулся под стол за нею и остолбенел. Между широко расставленными ногами мамы зияла розовая, набухшая рана ее вагины. Я не мог отвести взгляд от этой картины, так она была прелестна. Пухлые большие половые губы, покрытые негустыми, светлыми волосами разошлись в стороны. Между выглядывающими из-за них маленьких губок хорошо просматривалсья манящий темно-розовый вход во влагалище. ООООО!!!! Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, так подействовала на меня эта картина. Мама позвала меня: "Ты что сынок, уснул там?"Я бросив еще раз жадный взгляд на прекрасную щель со вздохом вылез из-под стола и подал маме вилку. Лицо мое было красное от того возбуждения которое на меня накатило. Мама тепло улыбнулась мне и сказала что у нее что-то кружится голова и она пойдет приляжет. А я, чтобы ей было приятнее должен посидеть рядом с нею. Мама пошла в спальню, а я несколько замешкавшись укладкой своего торчащего члена через несколько минут прошел за ней. Когда я вошел, то сердце мое радостно забившись, казалось выпрыгнет из груди. Я увидел лежащую на кровати совершенно обнаженную маму с широко разведенными в сторону ногами. Я подбежал к ней и впился взглядом в ее вагину. ОООО!!!! Она вся набухла и блестела от выделяющегося сока. Мама лежала с закрытыми глазами и терла ставшими большими и темными соски своих прекрасных больших сисечек. "Иди ко мне, мой любимый"-прошептала она и согнув ноги в коленях еще шире их развела, отчего половая щель как бы вывернулась мне навстречу. Я быстро сбросил с себя всю одежду и легши между ногами мамы стал пихать своего жеребца в ее разверстую вагину. Она вся истекала любовным соком, поэтому головка моего члена стала потихоньку погружаться в жаркое лоно. Мама застонала так как мой член раздирая нежные ткани сильно влажного и горячего влагалища медленно зах! одил во внутрь, вызывая болезненные ощущения. Ведь только одна головка моего члена была как кулак семилетнего ребенка. Но мама стоически терпела двигая тазом мне навстречу, помогая мне войти в нее. Лицо ее побледнело, но она еще шире развела ноги, чтобы мое чудовище могло в нее вдвигаться. Я медленно и очень осторожно и нежно, несмотря на огромное желание, погружал член в жаркое, истекающее смазкой влагалище моей любимой мамы. Она тихо стонала, но терпела пока мой кол прокладывал себе дорогу в нежных глубинах родного влагалища. Вот головка уткнулась в эластичную ткань шейки матки и тихо сдвигая ее кверху заскользила по телу, отчего мама вскрикнула от пронзившей ее сладкой боли и еще теснее прижалась ко мне, отчего мой член максимально растянув полностью погрузился в жаркие глубины сладостного влагалища, и его бархатистые стеночки плотно охватили мой член создавая ни с чем не сравнимое приятное ощущение обладагия женским органом наслаждения. ОООО!!!!"Моя любимая мамочка!!! Какая же ты вкусная. Я так люблю тебя"-вырывались из меня хриплые слова. Повидимому боль которую испытывала вначале мама от вторжения моего монстра прошла и она стала потихоньку двигаться на моем поршне. ОООО!!!! Боже!!! Как это приятно ощущать как пухлые истекающие влагой складочки влагалища расправляясь и плотно охватывая член на всем его протяжении создают умопомрачительные по приятности ощущения. Так как мой член был очень толстый то своей спинкой он очень хорошо натирал клитор, отчего мама стала стонать от сладострастия и энергично подмахивать мне. Мой поршень с чавканьем погружался и выскакивал из чудесного маминого влагалища, создавая нам с нею незабываемые ощущения. Наше возбуждение нарастало. И вот с громким криком мама стала неистово насаживаться на член бурно кончая и извиваясь в пароксизмах сладостных сокращений оргастирующих мышц влагалища и матки, обливая мой член горячими потоками любовной жидкости. В тот же миг в члене что защекотало и с ч! увством острейшего наслаждения женским телом из него брызнул фонтан раскаленной спермы, заливая зияющий вход в матку и все влагалище, отчего мама стала опять содрогаться в конвульсиях мощнейшего непрерывного оргазма, почти теряя от наслаждения сознание. Я плотно прижал головку члена к ее матке чувствуя как она вибрирует в сладостных пароксизмах и сам содрогаясь в затихающих судорогах извергающейся из меня спермы... ОООО!!!! УУУХХХ!!!! БООООЖЕ как это приятно!!!! Как сладостно!!!! ... . Наконец-то я полноценно отлюбил живую, любимую женщину. Через некоторое время наше возбуждение уляглось. Член с приятным чмокающим звуком выскользнул из влагалища. Я благодарно целовал маму в губы и гладил ее такую вкусную кисаньку. Она нежно отвечала мне на поцелуи и шептала: "Ну вот видишь, дурачек. И нашлась женщина, которая приняла твой сладкий член". ООО!!!"Мамочка! Ты моя самая любимая, самая желанная женщина! Будь теперь только моею!!!" "О, да любимый, мне после твоего чудесного члена теперь ничего и никого не надо. Только бы наслаждаться им!!!" | | |
| |
|
| |
| | А на против меня сидели парни и смотрели как я перед ними раздеваюсь, пока Маринка одевалась за ширмой. Дальше не обращая внимания на парней и немного бочком к ним, стала не спеша снимать с себя трусики немного прогнувшись так что парням было видно половые губки с заде. Сняв их себя, я начала их укладывать на стул повернувшись к парням задом открывая для них полный обзор на мою промежность. Взяв лист и пошлак врачу. На встречу вышла Маринка из-за ширмы, увидев меня что я даже не пытаюсь прикрыться сказала: | | |
| |
|
Рассказ №8123
Название:
Автор:
Категории: , ,
Dата опубликования: Среда, 21/02/2007
Прочитано раз: 99067 (за неделю: 21)
Рейтинг: 86% (за неделю: 0%)
Цитата: "- А наказывать меня нужно, если я, скажем, получу "двойку". Чтоб я боялся... потому что если я перестану бояться, то я перестану учить, а если учить я перестану, то учебу я запущу, и потом будет трудно догонять. Вот... а если, скажем, я получу "двойку" и меня сразу за нее наказать, то я буду бояться наказания и стараться, чтоб больше "двоек" не было. Правильно? - Логика, с точки зрения Ростика, была железная. - Ваня, я правильно говорю?..."
Страницы: [ 1 ] [ ] [ ] [ ]
- Понял, - легко согласился Ростик, по доброте души своей решивший не уточнять, кто именно только что говорил куда больше всяких нехороших слов и у кого, соответственно, больше оснований рассказывать маме - у Вани или у него, у Ростика. Тем более, что Ростик мог Ваню спросить то же самое с помощью совсем не матерных слов; так что... стоило ли по пустякам препираться с Ваней и понапрасну его злить?
- Все. Иди - умывайся, - велел Ваня. - И запомни, что я сказал...
Ха!"Запомни" - сказал Ваня... какой этот Ваня наивный! Предупреждает, чтоб Ростик не забыл... еще бы Ростик забыл, что именно наобещал ему старший брат! Как бы не так...
За завтраком Ростик не утерпел - и, глядя на Ваню невинно и кротко, как мальчик воспитанный и поднадзорно домашний для начала дипломатично спросил, каким-то своим детским чутьем уловив, что старшему брату такая дипломатия понравится:
- Ваня, можно тебя спросить? - вот как спросил маленький Ростик! Ну, то есть, спросил маленький Ростик умышленно дипломатично и даже педагогически выверено, глядя при этом на старшего брата Ваню невинно и кротко.
- Можно, - отозвался Ваня, отхлебывая чай. Не имеющий педагогического опыта, Ваня, словно последний лох, с лёгкостью купился на девственно невинный вид коварного по причине своего любопытства малолетнего Ростика!
- Я не ругательными словами спрошу, - на всякий случай предупредил Ростик, и глаза его, опережая еще не высказанный вслух вопрос, загорелись любознательным малолетним любопытством.
- Естественно, не ругательными, - хмыкнул Ваня.
"Естественно", - подумал послушный Ростик... и - спросил:
- Ваня, а когда... когда ты будешь меня факать? Когда я провинюсь?
Ваня, поперхнувшись, закашлялся, невоздержанно забрызгивая вылетающими изо рта капельками чая ярко-желтые подсолнухи на красивой клеенке.
- Ростик... блин! - с трудом откашлявшись, Ваня посмотрел на малолетнего брата своего с удивлением и даже некоторым неосознанно-легким страхом. Ростик, никак не связывая внезапно охвативший Ваню кашель с содержанием своего вопроса, терпеливо смотрел на Ваню, ожидая на свой вопрос ответ. - Ты что... голубой? - спросил Ваня, непроизвольно понизив голос и даже чуть-чуть округлив глаза, сделав это, опять-таки, непроизвольно, отчего слово "голубой" прозвучало как-то излишне таинственно.
- Почему? - Ростик, по малолетству представлений своих не ожидавший от Вани такой совершенно непонятной для него, для Ростика, реакции на свой более чем невинный вопрос, вдруг подумал, не заплакать ли ему на всякий случай еще раз. - Ваня, почему ты обзываешься? - в обидой, слезами дрожащей в голосе, проговорил Ростик. - Ведь ты сам сказал...
- Что я тебе сказал? - перебивая Ростика, как-то особо и потомку очень отчетливо, но при этом очень тихо проговорил Ваня, пронизывающе глядя маленькому Ростику в глаза.
- Что ты будешь... будешь меня факать. Ты же сам сказал... и я только хотел узнать, за какие проступки ты будешь меня... - Ростик осекся, видя неподвижный и как бы в бесконечную вопросительность упершийся взгляд старшего брата, - меня... - повторил Ростик и, обеспокоенный Ваниным внешним видом, свидетельствующем о невольном внутреннем смятении, охватившим старшего брата, на всякий случай не стал заканчивать свою мысль. - Ваня... - спустя несколько секунд, прошедших в томительном и неопределенном молчании, прошептал Ростик, не отрывая от старшего брата Вани своего по-малолетнему встревоженного взгляда, - ты меня видишь?
- Ты голубой, - проговорил Ваня, и проговорил он это так, как будто Ростика, рядом с ним сидящего, рядом не было, то есть проговорил о Ростике сам для себя. - Ты специально лег со мной, чтоб поиграть с моим петухом... ты утром спал, меня обнимая... и ты хочешь... ты хочешь, чтоб я тебя трахнул... ты - голубой, - повторил Ваня, по-прежнему продолжая бедного Ростика, сидящего перед ним, в бесконечной задумчивости как бы не видеть и даже не созерцать.
И неизвестно, в какую сторону повернулись бы описываемые нами события и по какому пути потекла бы дальше жизнь и Вани, и Ростика, если бы... да-да, проницательный мой читатель, если бы не маленький Ростик, уже успевший вдохнуть тот же самый воздух, каким дышали дефективные дети пыльных городских окраин, но еще не успевший надышаться этим воздухом - не успевший им отравиться. Маленький Ростик, не с Сатурна прилетевший в город N, прекрасно знал, что слово "голубой" хотя и не содержит того убийственного заряда, какой таился в свое время в слове "пидарас", но тоже это слово - слово "голубой" - как бы не совсем похвальное, и в их классе даже была такая присказка-скороговорка: "Голубой, голубой, не хочу играть с тобой!" - все это Ростик знал, успев вдохнуть пыльный воздух городских окраин, долетающий до улиц центральных. Но, не успев этим воздухом надышаться и отравиться, малолетний Ростик на жизнь смотрел не в соответствии с непонятно откуда берущимися нормами так называемого "правильного поведения пацана", которые предписывали, что есть "хорошо" и что есть "плохо", а смотрел с невысокой колокольни своего растущего организма, любознательно пытаясь понять, что с ним, то есть с его организмом, происходит. Ну, посмотрел он у Вани пипиську... да разве он полез бы во второй раз к Ване в трусы, если б у него, у Ростика, была бы своя собственная такая большая и такая интересная пиписька? И разве теперь неинтересно посмотреть, как эта большая Ванина пиписька факается? И разве Ростик - поднадзорный Ростик - позволил бы себе трогать пипиську у чужого и взрослого парня? Ведь Ваня... он же брат! Ну, что... что, блин, такого бесконечно преступного сделал Ростик, проявив интерес к большой пипиське своего старшего брата? - да разве он, Ростик, заслужил, чтобы Ваня обзывал его "голубым"? В какой-то момент, пока Ваня, глядя в свою бесконечную вопросительность, сокрушался, что Ростик трогал его петушка, и, по причине сокрушательства потеряв из поля зрения малолетнего брата, выстраивал вслух цепочку неоспоримых улик, положительно и даже неоспоримо положительно подтверждающих, что его младший брат "голубой", Ростик странным и удивительно-непостижимым образом почувствовал - вопреки очевидности и приказанию мамы - что не Ваня, студент первого курса технического колледжа, старше и умнее его, а он, маленький Ростик, неизмеримо умнее Вани, сидящего за столом в неизбывном забвении своей мысли. Он, Ростик, умнее... да-да, именно так подумал маленький Ростик, еще не умеющий смотреть по причине своего малолетства в бесконечную вопросительность; так вот, неизвестно, в какую сторону повернулись бы описываемые нами события и по какому пути потекла бы дальше жизнь и Вани, и Ростика, если бы...
- Ваня, ты дурак? - спросил Ростик, глядя на старшего брата.
Ах, Ростик! Если бы маленький Ростик этот свой во всех отношениях замечательный и даже не лишенный некоторого философского изящества вопрос задал бы как вопрос риторический, когда ответ на него не требуется и не ожидается по причине своей заведомой отрицательности и когда такой вопрос и вопросы, подобные такому, задаются не с целью выяснения истинного положения дел, а исключительно с целью уязвления и даже уничижения одного участника диспута другим, то возможно, что Ваня, уловив в вопросе Ростика эту самую оскорбительную для себя риторичность, тут же отреагировал бы адекватно заданному вопросу, а именно - перенаправил бы этот вопрос самому Ростику, придав вопросу такой же, но теперь уже для Ростика оскорбительно-риторический смысл, и их утренняя беседа, утратив конструктивность, могла бы запросто зайти в экспрессивный тупик, где много эмоций и мало или вообще нет намека на какую-либо осмысленность и даже необходимость самого процесса общения. Но Ростик задал свой вопрос с такой неподдельной искренностью, и в самом вопросе настолько не чувствовалось никаких оскорбительных обертонов, что заподозрить Ростика в желании уязвить было никак нельзя, - в вопросе Ростика содержался именно вопрос, только вопрос, и ничего более, и эта вопросительность вопроса была настолько очевидна и непосредственна, что Ваня на заданный ему вопрос машинально дал короткий и вместе с тем правдиво исчерпывающий ответ:
- Нет...
- Тогда почему ты меня обижаешь? - спросил маленький Ростик, и в его голосе - в этом коротком беззащитном вопросе - прозвучало столько вдруг неизвестно откуда взявшегося детского горя и недетского недоумения, столько бездонного и бесконечного, неутешимого отчаяния, что у старшего брата Вани на мгновение сжалось сердце.
- Почему я тебя обижаю? - спросил Ваня, глядя на маленького и беззащитного, бесконечно одинокого Ростика.
Страницы: [ 1 ] [ ] [ ] [ ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также:»
»
»
»
|
