 |
| |
| | Девушка заметно нервничая легла на живот. Подруга матери тем временем подошла к ней, села рядом. Я с интересом смотрел что же будет дальше. А мама в это время с поддельным интересом читала газету, лежавшую здесь до нашего прихода, но я заметил, что она тоже посматривает на то, что делает ее подруга. А она тем временем расстегнула молнию на юбке девушки, и стянула ее до колен. Мое сердце забилось в диком ритме, увидеть женское белье для меня уже было счастьем. На девушке были белые трусики, весьма скромного фасона, закрывавшие ягодицы почти полностью. Но закрывали они их не долго, так как тетя Лена, спустила до колен и их , затем сказала что бы девочка стала на четвереньки. Та послушалась. Я же в это время чуть не завопил от восторга, благодаря расположению кушетки я смотрел на все это с боку, и чуть с сзади. | | |
| |
|
| |
| | "Валерка, что ли? Может, случилось чего?", - подумала Света, с трудом дотянувшись до тумбочки, где лежал телефон. Озгюр крепко держал ее сзади за бедра и увлеченно делал свое дело. Его сильные руки жестко зафиксировали русскую туристку в необходимой позиции. Звонил, действительно, муж. | | |
| |
|
| |
| | Одной рукой она упиралась в песок, а второй теребила свой клитор. Богдан застонал и вцепился в волосы, силой стал прижимать голову моей супруги в свой пах. Вот он задергал бедрами и кончил. Ленка выпустила его член только тогда, когда на нем ни осталось и следа спермы. | | |
| |
|
| |
| | В центре средневекового Парижа стоял собор Какой-то там Матери, красиво украшенный сушеными чучелами телепузиков и покемонов, которые видом и запахом отпугивали злых духов. Там жил сирота и урод Квазимодо. В раннем детстве он уродом не был, но его вскормил старый извращенец-педофил поп Фролло тем, что у него было, и , однажды в процессе вскармливания младенец Квазмодо ранил зубами достоинство приемного отца, за что и получил этим здоровенным елдаком по мордасам. Его колбасило три дня и три ночи | | |
| |
|
Рассказ №21870
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Вторник, 17/09/2019
Прочитано раз: 6624 (за неделю: 2)
Рейтинг: 0% (за неделю: 0%)
Цитата: "В безликой комнате, где свет от неоновых вывесок меняет цветные слайды, я сниму с нее все, встану перед ней на колени и почувствую под своими губами ее теплые влажные губы, услышу ее стон, почувствую ее руки на своей голове. Через несколько минут она не может стоять, ее тело дрожит, мы падаем на кровать, где я продолжаю шептать ее клитору, как он прекрасен. Она почти кричит, она просит, она стонет: "Боже, боже, о господи!". Ни один священник ни в одной церкви не слышал более неистовые воззвания к богу, чем эти, по субботам, на окраине Бронкса. Я провожу пальцем по ее животу, сжимаю сосок, возвращаюсь к ее горячим бедрам, вхожу в нее одним пальцем, затем двумя, она кончает, я вижу ее глаза-как две огромные луны далекой вселенной. Мы лежим на липкой простыне, муха бьется в окно, вентилятор над головой мотает круги, не в силах поверить, что все закончилось. Она вертит сигарету в пальцах, как четки. Я прикуриваю ей, потом себе, чертыхаясь, что, как всегда, она не заметила, где выпала ее зажигалка...."
Страницы: [ 1 ]
Наш дом был неподалеку католического костела, и по субботам меня маленькую часто водила туда мама. Теперь я взрослая-к своим двадцати трем уже избавилась от парочки зависимостей, сьехала от родителей и приобрела достаточно цинизма, чтобы не страдать бессонницей. Но каждую субботу я иду на молитву-в липкую атмосферу того бара, где все началось. Я точно не знаю, что заставляет людей идти в церковь, к ее холодному спокойствию, к ее величественной отстраненности. Но я точно знаю, зачем мне этот насквозь протухший бар. Там я встречу ее-свою мадонну и своего пророка.
Я зайду, закажу стакан чего-нибудь безвкусного и буду ждать, вздрагивать от каждого скрипа двери, раздражаться от громкого смеха вокруг, курить, прятаться в дыму и своих белых длинных волосах. Она вваливается, как всегда смеясь, звякая ключами, оставляя за собой ворох предметов, падающих из сумки. И всегда в ней что-то нелепое, неподходящее, без чего невозможно дышать. Вот она подойдет, скажет глупость, чмокнет в губы, как любимую собачку дамы целуют в нос, уставится своими серыми глазами и, черт возьми, предательски дрогнет губа, потом вторая, и я уже улыбаюсь, разве что не смеюсь. Это все, вот это все длиться и длиться. Все кружится. Потом она берет меня за руку, мы расплачиваемся и едем в какую-нибудь конуру. Там происходит моя исповедь. Я говорю ей в ухо что-то, чтоб она смеялась, кажется, закончится ее смех и исчезнет все вокруг. Она целует меня в шею еще в машине так, что мои пальцы впиваются в сидение, а пульс мотает, как счетчик в такси.
В безликой комнате, где свет от неоновых вывесок меняет цветные слайды, я сниму с нее все, встану перед ней на колени и почувствую под своими губами ее теплые влажные губы, услышу ее стон, почувствую ее руки на своей голове. Через несколько минут она не может стоять, ее тело дрожит, мы падаем на кровать, где я продолжаю шептать ее клитору, как он прекрасен. Она почти кричит, она просит, она стонет: "Боже, боже, о господи!". Ни один священник ни в одной церкви не слышал более неистовые воззвания к богу, чем эти, по субботам, на окраине Бронкса. Я провожу пальцем по ее животу, сжимаю сосок, возвращаюсь к ее горячим бедрам, вхожу в нее одним пальцем, затем двумя, она кончает, я вижу ее глаза-как две огромные луны далекой вселенной. Мы лежим на липкой простыне, муха бьется в окно, вентилятор над головой мотает круги, не в силах поверить, что все закончилось. Она вертит сигарету в пальцах, как четки. Я прикуриваю ей, потом себе, чертыхаясь, что, как всегда, она не заметила, где выпала ее зажигалка.
Утро, как похмелье, открыло один глаз. Я уже иду по улице и кутаюсь в свой синий в клетку шарф, который, как она сказала, "больше подходит для семейного пикника, чем для твоей шеи". Аминь.
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|
