 |
| |
| | Матерясь как извозчик, Мурат вылез из кабины. Колеса его "Урала" уже полностью погрузились в мягкую дрянь того,что некоторые недоумки гордо называли "дорога районного значения". Эта "магистраль" представляла собой худую глнистую кишку,с попадающимися кое-где островками гравия и бревенчатыми настилами, которая тянулась на несколько десятков километров лениво огибая облезлые сопки.Ко всему прочему на всем ее протяжении не было ни следа обитаемого жилья, брошенные вагончики строителей естественно в | | |
| |
|
| |
| | Она жила на той же набившей за долгие годы оскомину лестничной клетке. Намного младше меня - на вид ей было лет 13-14. Развитый подросток - милое слегка веснушчатое личико, светлые с пробором волосы, вздернутый носик, стройная фигурка с аккуратной грудкой и неплохо обрисованной попкой.
| | |
| |
|
| |
| | Поэтому я стал смотреть на маму блестящими от желания глазами. Она это замечала и еще больше старалась продемонстрировать мне свои прелести. Как-то мы вечером сидели за столом и ужиная тихо беседовали. Как назло халат на маме вверху раскрылся и я в очередной раз украдкой залюбовался ее чудесными грудями, выглядывающими в вырез. Мой член сразу же отреагировал и набычившись рвался на свободу. Выпив по пару бокалов приятного вина, мы разговорились. Неожиданно мама обронила вилку. Я тут же кинулся под стол за нею и остолбенел. Между широко расставленными ногами мамы зияла розовая, набухшая рана ее вагины. Я не мог отвести взгляд от этой картины, так она была прелестна. Пухлые большие половые губы, покрытые негустыми, светлыми волосами разошлись в стороны. Между выглядывающими из-за них маленьких губок хорошо просматривалсья манящий темно-розовый вход во влагалище. ООООО!!!! Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, так подействовала на меня эта картина. Мама позвала меня: "Ты что сынок, уснул там?"Я бросив еще раз жадный взгляд на прекрасную щель со вздохом вылез из-под стола и подал маме вилку. Лицо мое было красное от того возбуждения которое на меня накатило. Мама тепло улыбнулась мне и сказала что у нее что-то кружится голова и она пойдет приляжет. А я, чтобы ей было приятнее должен посидеть рядом с нею. Мама пошла в спальню, а я несколько замешкавшись укладкой своего торчащего члена через несколько минут прошел за ней. Когда я вошел, то сердце мое радостно забившись, казалось выпрыгнет из груди. Я увидел лежащую на кровати совершенно обнаженную маму с широко разведенными в сторону ногами. Я подбежал к ней и впился взглядом в ее вагину. ОООО!!!! Она вся набухла и блестела от выделяющегося сока. Мама лежала с закрытыми глазами и терла ставшими большими и темными соски своих прекрасных больших сисечек. "Иди ко мне, мой любимый"-прошептала она и согнув ноги в коленях еще шире их развела, отчего половая щель как бы вывернулась мне навстречу. Я быстро сбросил с себя всю одежду и легши между ногами мамы стал пихать своего жеребца в ее разверстую вагину. Она вся истекала любовным соком, поэтому головка моего члена стала потихоньку погружаться в жаркое лоно. Мама застонала так как мой член раздирая нежные ткани сильно влажного и горячего влагалища медленно зах! одил во внутрь, вызывая болезненные ощущения. Ведь только одна головка моего члена была как кулак семилетнего ребенка. Но мама стоически терпела двигая тазом мне навстречу, помогая мне войти в нее. Лицо ее побледнело, но она еще шире развела ноги, чтобы мое чудовище могло в нее вдвигаться. Я медленно и очень осторожно и нежно, несмотря на огромное желание, погружал член в жаркое, истекающее смазкой влагалище моей любимой мамы. Она тихо стонала, но терпела пока мой кол прокладывал себе дорогу в нежных глубинах родного влагалища. Вот головка уткнулась в эластичную ткань шейки матки и тихо сдвигая ее кверху заскользила по телу, отчего мама вскрикнула от пронзившей ее сладкой боли и еще теснее прижалась ко мне, отчего мой член максимально растянув полностью погрузился в жаркие глубины сладостного влагалища, и его бархатистые стеночки плотно охватили мой член создавая ни с чем не сравнимое приятное ощущение обладагия женским органом наслаждения. ОООО!!!!"Моя любимая мамочка!!! Какая же ты вкусная. Я так люблю тебя"-вырывались из меня хриплые слова. Повидимому боль которую испытывала вначале мама от вторжения моего монстра прошла и она стала потихоньку двигаться на моем поршне. ОООО!!!! Боже!!! Как это приятно ощущать как пухлые истекающие влагой складочки влагалища расправляясь и плотно охватывая член на всем его протяжении создают умопомрачительные по приятности ощущения. Так как мой член был очень толстый то своей спинкой он очень хорошо натирал клитор, отчего мама стала стонать от сладострастия и энергично подмахивать мне. Мой поршень с чавканьем погружался и выскакивал из чудесного маминого влагалища, создавая нам с нею незабываемые ощущения. Наше возбуждение нарастало. И вот с громким криком мама стала неистово насаживаться на член бурно кончая и извиваясь в пароксизмах сладостных сокращений оргастирующих мышц влагалища и матки, обливая мой член горячими потоками любовной жидкости. В тот же миг в члене что защекотало и с ч! увством острейшего наслаждения женским телом из него брызнул фонтан раскаленной спермы, заливая зияющий вход в матку и все влагалище, отчего мама стала опять содрогаться в конвульсиях мощнейшего непрерывного оргазма, почти теряя от наслаждения сознание. Я плотно прижал головку члена к ее матке чувствуя как она вибрирует в сладостных пароксизмах и сам содрогаясь в затихающих судорогах извергающейся из меня спермы... ОООО!!!! УУУХХХ!!!! БООООЖЕ как это приятно!!!! Как сладостно!!!! ... . Наконец-то я полноценно отлюбил живую, любимую женщину. Через некоторое время наше возбуждение уляглось. Член с приятным чмокающим звуком выскользнул из влагалища. Я благодарно целовал маму в губы и гладил ее такую вкусную кисаньку. Она нежно отвечала мне на поцелуи и шептала: "Ну вот видишь, дурачек. И нашлась женщина, которая приняла твой сладкий член". ООО!!!"Мамочка! Ты моя самая любимая, самая желанная женщина! Будь теперь только моею!!!" "О, да любимый, мне после твоего чудесного члена теперь ничего и никого не надо. Только бы наслаждаться им!!!" | | |
| |
|
| |
| | А на против меня сидели парни и смотрели как я перед ними раздеваюсь, пока Маринка одевалась за ширмой. Дальше не обращая внимания на парней и немного бочком к ним, стала не спеша снимать с себя трусики немного прогнувшись так что парням было видно половые губки с заде. Сняв их себя, я начала их укладывать на стул повернувшись к парням задом открывая для них полный обзор на мою промежность. Взяв лист и пошлак врачу. На встречу вышла Маринка из-за ширмы, увидев меня что я даже не пытаюсь прикрыться сказала: | | |
| |
|
Рассказ №13662
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Четверг, 15/03/2012
Прочитано раз: 25320 (за неделю: 2)
Рейтинг: 86% (за неделю: 0%)
Цитата: "Черт его знает, зачем мы так говорим... прямолинейность эта возбуждает меня, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз начинает меня уговаривать - начинает делать всякие намёки, а я, соответственно, делаю вид, что намёков его не понимаю, и тогда, видя мою "бестолковость", он говорит мне открытым текстом: "Я тебя выебу!" или "Ты у меня отсосёшь!"- и слова эти, однозначные в своей изначальной сути, звучат весомо, зримо и грубо... он говорит: "Я тебя выебу!", говорит: "Ты у меня отсосёшь!" - и такая буквальность, такое откровенное, ничем не прикрытое желание каждый раз меня неизменно ещё больше подстёгивает, - да, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз меня уламывает, это понятно... а зачем мы всё это говорим друг другу сейчас, когда дверь уже закрыта и мы вдвоем? . ...."
Страницы: [ 1 ]
Всё это будет сейчас - через минуту, через пять минут, через десять, а пока... глядя мне в глаза, Саня машинально сжимает, ладонью тискает, через шорты мнёт свой колом вздыбленный член...
- Ну, что... с вазелином, бля, или как? - возбуждённо шепчет он, и в глазах его с новой силой вспыхивает блеск нетерпения. Сане семнадцать, и член у него тоже сантиметров семнадцать, если не больше... впрочем, у меня не меньше, хотя по возрасту я почти на год младше его.
- А в рот, бля... в ротик - не хочешь? - тут же парирую я, говоря ему в тон, и эта нарочитая - взаимная - грубость тоже является частью нашей "культурной программы"...
- А ты что - в ротик хочешь? Хочешь в ротик взять, да? Хочешь? - Саня, глядя на меня, облизывает губы.
Черт его знает, зачем мы так говорим... прямолинейность эта возбуждает меня, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз начинает меня уговаривать - начинает делать всякие намёки, а я, соответственно, делаю вид, что намёков его не понимаю, и тогда, видя мою "бестолковость", он говорит мне открытым текстом: "Я тебя выебу!" или "Ты у меня отсосёшь!"- и слова эти, однозначные в своей изначальной сути, звучат весомо, зримо и грубо... он говорит: "Я тебя выебу!", говорит: "Ты у меня отсосёшь!" - и такая буквальность, такое откровенное, ничем не прикрытое желание каждый раз меня неизменно ещё больше подстёгивает, - да, когда Саня, созревший для очередного раза, в очередной раз меня уламывает, это понятно... а зачем мы всё это говорим друг другу сейчас, когда дверь уже закрыта и мы вдвоем? . .
Может быть, - думаю я теперь, по прошествии лет вспоминая наши не такие уж и необычные отношения, - мы, с упоением юности трахающие друг друга, таким вербальным образом подсознательно защищались на пороге грядущей жизни от возможности собственной гомосексуальности? И тогда эта подчеркнутая - постоянно подчеркиваемая - грубость должна была со всей очевидной неоспоримостью свидетельствовать, что мы, с упоением трахая друг друга, всё равно остаёмся мужчинами... "со всей очевидной неоспоримостью" - какая, блин, это глупость! Какая чушь! Как будто воины Спарты или воины Древней Греции были не мужчины... но кто тогда знал обо всём этом?
И потом... мало ведь кто может в шестнадцать-семнадцать лет осознанно, "со всей очевидной неоспоримостью", сказать - и сказать даже не окружающим, а хотя бы себе самому - что он... кто? Изгой? Извращенец? Преступник?
В эпоху поздней Империи для называния отношений, подобных нашим, в обиходе и было-то всего два-три слова - не больше, и звучали они, слова эти, не самым лучшим образом... В десятом классе, листая в школьной библиотеке энциклопедический словарь - готовя какое-то сообщение к уроку истории, я совершенно случайно наткнулся на слово "мужеложство" - и до сих пор помню, как беззвучно, одними губами, я шептал это новое для меня слово, словно пробуя его на вкус, и странно было при этом видеть, что в такой толстой и солидной книге - в энциклопедии, доступной для всех! - есть слово, обозначающее то, чем тайно занимаемся мы... во время очередного траха я поделился своим знанием с Саней: "Знаешь, как называется то, что мы делаем?"
"Как?" - отозвался он, смазывая вазелином головку своего вздыбленного члена. "Мужеложство", - просветил я Саню. Он, уже оттраханный мною, закончив подготовку - вытирая с пальца вазелин, посмотрел на меня, предвкушающе улыбаясь: "Это называется: поднимай ноги, и я вгоню свою шишку тебе по самые помидоры... вот как это называется!" - никакого впечатления слово "мужеложство" на него не произвело... Теперь, по прошествии лет, я думаю: нужно прожить какой-то кусок жизни, чтобы суметь разобраться и в самом себе, и в окружающем нас мире... а что знали о себе и о мире в шестнадцать-семнадцать лет мы, жившие в стране, где "секса не было"?
Саня, глядя на меня, машинально сжимает, мнёт, через шорты свой колом вздыбленный член - и у меня от нетерпения, от предвкушения наслаждения между ног всё полыхает...
- Ну, так что... отсосать - хочешь? - шепчет Саня, в полумраке коридора делая шаг ко мне; сейчас... сейчас он бросится - повалит меня, опрокинет на диван, навалится сверху, с силой вдавливаясь своим напряженно твёрдым членом в член мой, и член мой от предвкушения этого сладко ноет... и даже не ноет - гудит!
- Это ты у меня... ты сейчас будешь сосать... понял? - я отступаю, пятясь назад.
- А в жопу - дашь? - шепчет Саня, и голос его, глуховатый от возбуждения, жарко вибрирует.
- А ты что - в жопу любишь?
- А ты что - не любишь? - Саня делает ещё один шаг, сокращающий между нами и без того малое расстояние, и...
Он не успевает ничего сделать: ни броситься на меня, ни повалить меня на диван, ни, ломая моё сопротивление, навалиться на меня сверху, - совершенно неожиданно и потому оглушительно громко, ввергая нас обоих в невольное онемение, раздаётся дробный стук в дверь...
Вот, собственно, и всё... Прошли, пролетели годы, и Саня стал областным начальником - в областном департаменте строительства он занимает не самое последнее место, но я сейчас совсем не об этом - я о странной прихотливости нашей памяти: мы трахались до этого и трахались после этого, а мне - до мельчайших подробностей! - вспоминается день, когда никакого траха у нас не случилось... и почему именно этот день теперь, спустя годы, вспоминается мне, когда я думаю о Сане, я не знаю...
Какой-то особой - испепеляющей и страстной - любви у нас не было: мы никогда не шептали друг другу всякие ласковые слова, никогда не давали друг другу клятвы, никогда ничего друг от друга не требовали, и вообще - никогда никаким образом не выясняли ни наши отношения, ни наше отношение к нашим отношениям, - ничего этого у нас не было... а было - что?
Была юность на закате Империи, и юное томление пусть не часто, но достаточно регулярно разрешалось у нас, помимо одинокой мастурбации, ещё и таким - вполне естественным, если не брать во внимание всякую словесную шелуху - образом... да, дурманящей, сводящей с ума любви у нас с Саней не было, а была у нас самая обычная дружба - была взаимная симпатия, и еще был секс, доставлявший нам обоим минуты обоюдного удовольствия: мы трахались до самого призыва в армию (призывались мы, несмотря на разницу в возрасте, вместе: я в свой первый призыв не попал, а Саня до ухода в армию успел окончить строительный техникум) , и потом, уже после армии, мы трахались еще несколько раз... словом, была самая обычная юность, и был в этой юности самый обычный однополый секс, но теперь, когда я думаю о юности и о Сане, вспоминаются мне почему-то не наши успешные - упоительные!
- трахи, а сразу же, перво-наперво, встаёт перед мысленным моим взором именно этот случай - этот июльский день... и каждый раз, вспоминая этот день, я неизменно думаю о том, что, проживая день за днём, мы никогда не может знать заранее, что именно впечатается в нашу память из проживаемой нами жизни, - нам не дано предугадать, о чём будем помнить мы, оглядываясь назад, через десять лет, через двадцать... да-да, именно так!
- я думаю о юности и о Сане, и сразу же вспоминается мне знойный июльский день, и даже не день, а позднее-позднее утро, в которое так ничего и не случилось: мы идём по улице, предусмотрительно держа руки в карманах, оба - в одних шортах, оба - загорелые, и солнце безжалостно печёт наши голые плечи, - последнее школьное лето, улица залита обжигающим солнцем - нигде никого не видно, и только слышно, как где-то безостановочно, словно заведённая, кудахчет курица...
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 54%)
» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 78%)
» (рейтинг: 74%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 53%)
» (рейтинг: 35%)
» (рейтинг: 63%)
» (рейтинг: 64%)
|
